– У неё есть имя, есть память… Есть какие-то цели. – Коэтан почти дожевал орехи и глядел на собачку. – Может, она не хочет, чтобы её чинили? Спросить бы.
Три ореха легли перед собачкой на снег – один отдельно и два кучкой.
– Ты хочешь, чтобы вернули, как раньше? Или нет? Два ореха – нет, один орех – да. Ой, сложно что-то.
Коэтан похлопал собачку по медной спине, дескать, смотри, думай, отвечай, если сумеешь. Задавать чёткие понятные вопросы артефактам он и сам не умел.
— Цели? — Тиа рассмеялась. — Это вещь, предмет, Коэтан, а не питомец. Вряд ли он сам что-то хочет. А если хочет дверь на потолке, и чтобы время шло иначе, то это уже опасно. Он создавался с определённой целью, скорее всего — помощь в строительстве.
Собачка, тем не менее, ожила и уставилась на орехи, с шипением проваливаясь в таявший под ней снег, пока и она, и сахарное лакомство не оказались в круглой луже.
— Ну вот, теперь у нас свой пруд в крепости. К вечеру заледенеет озерцо.
– Не получается представить её вещью. – вздох – Некоторые магические артефакты обрастают сознанием, правда, редко. Умеет ли она вообще чего-то хотеть? И выбирать между хотеньями. Я так и не понял тогда – хочу спать или не спать.
Орехи плавали вокруг собачки в неглубокой луже, затрудняя выбор.
– Да, Нет, Не Знаю. – снова вздохнул Коэтан – Три орешка. Что-то я напутал с вопросом. Собачка, слушай: берёшь орех в зубы и несёшь сюда - ты хочешь починиться и стать этим… строительным инструментом. Пинаешь орех прочь – не хочешь. Ничего не делаешь – не знаешь. Не уверена. И лучше вылазь, а то станешь морским котиком.
Простите за то, что было в пятницу.
Марлетта стояла у окна мрачнее тучи. Страх накрывал ее все больше, и с каждой волной дрожь в ногах становилась все ощутимее. Ей казалось, что она ошиблась, что зря доверилась, сбежав. По щеке скользнула еле видимая слеза, она не знала, что делать, но оставаться было нельзя.
Эльфийка ушла, не оставив и записки.
Марлетта, не переживай сейчас. Было – стёрто, лучше отпустить.
Сил и терпения.
— Чтобы просушить одежду эта штука тоже отлично работает! — заключила Тиа, стряхивая тёплые капли от растаявшего на плаще снега, потом склонилась над записями, скрывая досаду. Ну вот, привязался чародей к магическому изделию. А ведь это всего лишь поломанный бездушный предмет, хоть и создан со вкусом. Настоящие друзья парню нужны, а не колдовская статуэтка. Вот только где их взять?
Собачка тем временем смешно тыкалась то в один орех, то в другой раскалённым шипящим в воде носом. При слове вылазь она и это тоже попыталась сделать, перед этим вобрав в себя собственное отражение, однако снежный берег под ней почти сразу расплавился, породив новое облачко пара.
– Горячая. Не вылезет сама.
Коэтан натянул на ладонь рукав, чтобы не обжечься сильно, и взял статуэтку в руку, замер на пару мгновений, а потом поставил собачку на вполне подходящую для неё площадку – опустевшую маленькую сковородку.
– Молодец. Ты старалась. Но так и не понять, хочешь оставаться сломанной или нет. Слушай, а сваришь чай?
Рядом с собачкой появился ковшик. В него Коэтан набрал снега и насовал чайных листьев. Листочки смешно торчали из сугроба, заполнившего посудину.
– Тиа, напишешь, что она как печка и чайник? – любопытный Коэтан давно посматривал на записи, но не трогал, нельзя мешать, вдруг научная мысль спугнётся.
Сам он аккуратно взял ловца, поймавшего что-то хитрое и непонятное. Надо чистить, надо. Чего не хватает? Крови для огня. Где там был перочинный ножик? Для такого маленького ритуала нет нужды тревожить костяной клинок.
Статуэтка сделала пару шагов к ковшику и стала тщательно осматривать предмет, всё так же смешно, механически возя мордой по его контуру, потом сунулась головой в саму ёмкость, прочертив носом по кругу, отчего снег растаял и забурлил на донышке.
— Надо больше снега, становится совсем немного, когда в воду превращается, — подсказала Тиа и слепила пару снежных комков, намереваясь добавить в чай.
Сделать это она не успела. Последовала яркая красная вспышка, и раскалённый черпак оказался вплавленным в стенку жаровни прямо над колдовскими не прогорающими поленьями. Наружу торчала только оплавленная ручка. Вся вода почти сразу превратилась в пар, а чайные листики прилипли к донышку и обуглились.
Тиа пару раз испуганно моргнула, а потом рассмеялась, снова что-то быстро записав.
— Да-а… — задумчиво протянула она, разглядывая ставший частью жаровни ковшик, — отлаживать её придется долго. Или снова команда не такая? Может, надо было попросить нагреть воду, а не чай варить? Хотя вряд ли в команде дело. Что ж, повезло, снова пространство не нарушено. По крайней мере, надеюсь на это, — эльфийка осторожно потыкала веточкой внутрь ковшика.
Собачка выглядела весьма довольной собой. Развернувшись к жаровне, она пялилась на плод своих трудов двумя красными огоньками глаз.
– Она сварила металл вместе с чаем. Или хотела сварить металлический чай, который сама сможет пить. Да, снова напутал с командой. Некрупные кадавры не настолько сильны, обычно прощают мне ошибки. Теперь чая не будет (виноватый вздох). Она носом рисовала! Как будто руны чертит! Значит, сможет и написать носом что-то… Имя?
Коэтан рад бы целый день хихикать над проделками собачки и пробовать разные слова-приказы, но никто за него дела не сделает. Он положил ловца на колени и склонился над огоньком, растопырив пальцы, – так удобнее работать с кровью. А потом порезал перочинным ножиком ладонь, капли с шипением падали в пламя, меняя его цвет на бирюзовый, а сущность… на краткосрочную загробную.
Ловец был сунут в холодный огонь, белое окостеневшее дерево загудело, нити затрепетали, когда по ним побежала знакомая очищающая энергия, для всякого постороннего страшная холодом и неотвратимостью.
— Да, сможет написать, если знает, как имя пишется. Но не на снегу, он слишком легко тает. Может быть, у неё на большой деревяшке носом выжечь получится? Или лапой. Надо будет в дровах поискать.
Когда чародей принялся чистить ловца, Тиа тоже времени не теряла — сунула руку в пыль иллюзий, потом — в тёмный огонь. Коэтан ведь к нему прикасается — и ничего. Пожалела она о столь необдуманном поступке тут же, когда потусторонняя энергия пронзила всё тело острым льдом. Плотно сомкнув губы, чтобы не закричать, эльфийка отпрянула и отползла, привалилась к стене крепости и сжалась в комок, пряча под плащом совсем бледную, синеватую ладонь и про себя вспоминая все самые пикантные ругательства на демоническом.
— Со мной всё в порядке, — с трудом выдавила она из себя через несколько секунд, сдерживая крупную дрожь, — я просто это… короче… не обращай внимания.
Эсен
Эсену уже казалось, что ему чертовски не везёт день за днём, хотя в такие вещи, как везение, удача, судьба и так далее, он совершенно не верил. Едва получилось кое-как разобраться с вышедшим из-под контроля артефактом и всеми доступными способами отделаться от настойчивых расспросов и подозрений сурамарских магов о произошедшей погодной аномалии в городе, как внезапно пошли насмарку все старания в отношении собственной ученицы.
Только сейчас удалось отойти от очередной неприятности. На сей раз одной лишь липкой ледяной паутиной дело не обошлось. При попытке направить заклинание, оно снова застряло в чём-то непонятном, но теперь к злосчастной энергетической сети, от которой невозможно было увернуться, добавилось невыносимое жжение и стойкое ощущение того, что он превратился в фиолетовую лягушку в оранжевых пятнышках. Хотя, вполне возможно, что именно это и случилось на несколько минут — маг был совершенно не в состоянии разобраться в происходящем. Ему казалось, что попытки обойти странный барьер так же безнадёжны, как настойчивые старания безмозглой мухи, упрямо бившейся в стекло уже целых полчаса. Маг открыл окно и выпустил страдалицу на волю. Её методичный звенящий стук сильно раздражал, а вид насекомых пробуждал зверский аппетит.
Вопреки очень сильному желанию запустить в несносную путину колдовским огнём, Эсен не стал так поступать. Пострадать в результате могла не только ловушка. И неизвестно, какое из заклинаний может прилететь в ответ. В том, что мальчишка в таком случае пустит в ход боевую магию, эльф не сомневался. Вместо этого он подошёл к столу, где в небольшом магическом кругу прыгал крохотный белый зайчик-призрак. Тоже загадка. Будто сделан из ткани.
— Сейчас домой отправишься, — заверил маг нетерпеливое создание, — вот только с посланием. Ты-то через сеть точно пролезешь беспрепятственно.
Что делать с беглецом из загробного мира, Эсен пока не решил. Парню точно нельзя возвращаться, иначе могут добраться и до Тиа, помогавшей непоседе бежать. Сейчас же настало время показать не в меру расшалившемуся мальчишке, что тоже есть свой «юмор». Иначе за первыми безобразиями последуют ещё более неадекватные.
Маг не пытался причинить вред. Так, предупреждение, что не стоит ввязываться в происходящее, иначе храбрый малдраксиец начнёт думать, будто всё ему по силам. Простое заклинание, своего рода иллюзия, увидит которую лишь сам безобразник на некоторое время, было готово уже через несколько минут и прицеплено к заскучавшему зайчику-мечте. Тот, будучи освобождённым из магического загона, мигом отправился к своему создателю-сумасброду.
Эсен и сам толком не знал, что то было за воспоминание, уловленное тогда в таверне у камина, но это и не важно, послание будет понятно загробному беглецу. Образ казался скорее нелепым и смешным, чем пугающим, но мальчишке сильно не нравился и напоминал о неудаче, рождал неверие в свои силы.
Крохотное создание, тащившее «посылочку», беспрепятственно и незаметно проскользнуло сквозь энергетические нити оберега, какое-то время невинно прыгало по крепости вместе с другими зайчиками, а потом в самом центре её появился… Нет, не тазик с мочалкой и мылом, и не расчёска, и не тарелка каши, и не вагон её, и не два. Гриб. Да, тот самый. Ничуть не изменился.
Как будто что-то сломалось. И Коэтан не мог понять, что. Почему Тиа плохо? Это же обычный огонь, обычный, безвредный… Для тебя безвредный – пришло острое колкое понимание. Для мёртвых обычный. Что ощущают от его огонька живые души? Что-то ужасно неприятное.
– Тиа, ой… – ловец упал в снег, на плечи Тиа было наброшено одеяло (к счастью, не мокрое и не погоревшее после экспериментов с собачкой) – Ты ведь живая, прости… Не знаю, что чувствуют живые от этого, оно скоро пройдёт, правда пройдёт!
Дальше и вовсе началось страшное. Словно почуяв испуг, неуверенность и сожаления, из пустоты сгустился мерзкий Гриб с острова. Точно! Как можно было о нём забыть? Живой мир – его царство. И как назло, сил почти нет, не ударить по незваному гостю ничем особенно смертоносным. Откуда он вообще вылез?
В прошлый раз пришлось убегать, уносить ноги, прятаться в море. Коэтан сжался в перепуганный клубок – настоящий заяц – но зайцы ведь сильные. В прошлый раз он убежал, не защитил никого (и это обжигало стыдом), сейчас – попытается. Иначе Гриб сожрёт Тиа, ведь точно знает про все насмешки над его шапкой, не простит ни за что. Второго поражения не будет!
– Тиа, там Гриб, прячься! Я ему… морду набью!
И действительно, воин-чародей, не могущий колдовать, рванул к ненавистной твари в шляпе, влетел в неё головой, кулаками, коленками сразу и принялся отчаянно колошматить, собирая силы для последнего удара – очень нужна костяная рука, да, больно, повреждена, не слушается, но нужна – только так можно выдрать Грибье сердце, чтобы он отстал от них насовсем. Рука с трудом, болью и кровью трансформировалась в костяную. Слишком медленно.
– Убирайся! Исчезни! Провались! – кричал на закрывающего свет и снег врага Коэтан.
– Верни его обратно! Откуда он вылез! – Коэтан развернулся к собачке: вдруг поймёт и правда выкинет Гриба на его разваленный остров к его оранжевой луне-глазу.
— Да всё как обычно, Коэтан… — прошептала девушка, нырнув в холодное одеяло. — Я сама виновата.
Ну да, сунуть куда-нибудь пальцы — действительно самое обычное и привычное для неё дело. Вообще-то надо радоваться, что легко отделалась. Не всегда всё проходит так гладко. Могло бы быть гораздо хуже.
Дальше началось и вовсе непонятное. Чародей вмиг ошалел, бросился в центр крепости и принялся отчаянно мутузить пустоту перед собой.
— Кто… Где? Какой гриб?! — слабо пробормотала эльфийка. — Коэтан, это пыль иллюзий в огонь попала… Это я виновата. Перестань, нет никого!
Перекричать испуганного мага не было никакой возможности. Тиа попыталась вскочить, но после пары шатких шагов растянулась звёздочкой на снегу, и только теперь поняла, что произошло на самом деле. На все насмешки и хулиганства мальчишки с ягодами и перцем пришёл коварный ответ: «Я тебя вижу!». Так Эсен и в Сурамаре уже успел побывать, гад! В какой-то момент сумел-таки подкрасться довольно близко, иначе вряд ли узнал бы про события на острове Новолуния. И что же он ещё знает?
— Иллюзия, мираж! — сделала ещё одну вялую попытку девушка, почти теряя сознание из-за безуспешных усилий побороть сковывавший её холод и подняться на ноги, но было слишком поздно.
Поглощённая до этого изучением собственного художества с ковшиком статуэтка мгновенно оставила своё занятье. Она изящно и грациозно сгруппировалась и рванулась прямо в центр иллюзии, в ловком и безупречном прыжке становясь невидимой. Образ пропал, а вместе с ним и артефакт. Это сразу стало понятно по исчезнувшему сухому металлическому жару.
Тиа могла лишь беспомощно наблюдать за произошедшем. Где статуэтка теперь, сомнений оставалось мало. Придётся идти за ней в саму башню. Дело даже не в потерянном артефакте, а в том, что собачка там может натворить.
Коэтан, уверенный, что собачка спасла их от страшной и ужасной опасности, чуть не задохнулся от отчаяния и рези в потревоженном забинтованном запястье – сказал же “Вернуть обратно”, но не прыгать следом! Не паникуй. Ты за главного сейчас, вот и думай, что делать – ступенька за ступенькой.
– Тиа, пойдём в большое тепло. – взъерошенный ещё сильнее обычного и абсолютно бледный “грибной победитель” потянул Тиа за рукав, пытаясь поднять и поддержать. – Собачка нас спасла, но саму её… Гриб забрал! Сломает! Надо спасти. Но сперва согреешься. Я тебе свою зайцевую кофту отдам, она тёплая.
И ведь действительно стащил кофту и сунул Тиа – зайчики не подведут!
Повязка на руке стала красной, однако перевоевавшийся Коэтан пока чувствовал боль как через толстый слой ваты, терпимо. Твоё Предназначение – защищать, вот и следуй ему, не плачь. Хотя бы постарайся.
— Коэтан, надень кофту, иначе в таверну не пустят! — проворчала Тиа сквозь дрожь, делая маленькие неуверенные шажки в сторону спасительного тепла. — Не настоящий Гриб это был. Эсен так шутит. Ты с лягушачьими ягодами на него, а он Гриба выкатил в ответ. Обменялись сюрпризами.
Тиа умолкла, а что тут говорить, ведь предупреждала, и не раз, потом посмотрела на густые пятна крови на повязке и чертыхнулась. А вот это было гораздо хуже. Уже не иллюзия. Ещё повезло, что парень колдовать особо не мог. Иначе точно что-нибудь разнёс бы. Набрав в ладони снега, эльфийка сжала запястье мальчишки, стараясь охладить и остановить кровь.
— Только не это… Ведь уже заживать начало! Ладно, пойдём. Надо посмотреть, что под повязкой случилось.
Кофту пришлось надеть обратно. Дурацкие правила у живых. Кому кофта нужнее, тот её и носит.
– Держись за меня, тут близко. Что болит?
Близко – это если ехать в корытце или катиться на собственных подмётках, нетвёрдыми шагами оказалось подальше.
– Спасибо, снег хороший, мягкий. Снова заживёт. Есть мазь, есть лекарство во флаконе. Я набил Грибу морду! Получилось! Да, его совсем победила собачка, но я тоже! И пускай он эта… иллюзия. Всё равно считается за победу!
Кажется, явление Гриба отчасти возымело обратный эффект: воин-чародей подрался с собственным страхом и даже набил ему шляп(к)у. Нос тоже задрал, паразит загробный.
– Сперва согрейся, потом смотреть. И… мне умываться, да? Утро же.
Коэтан кое-как открыл дверь в тепло. Но первым в таверну проскочил вредный котик Базилик – сидеть одному ему не хотелось, Гриба он боялся, хотя и плюнул в него “на ощупь” от всей пакостной души. Невидимка? Иллюзия? Котику всё равно!
– Дай мне свои руки, - мягко проговорил Лигнит, раскрыв свои ладони и словно поманив Роук пальцами. - Пожалуйста
Эльф слушал внимательно, взвешивал каждое слово разбойницы, на миг взгляд его стал отсутствующим, будто он вдруг оказался где-то в другом месте, а затем снова вернулся и улыбнулся эльфийке - тёплой лёгкой улыбкой.
– Ты ранена…? Позволишь…?
[Осмотреть, поухаживать, проявить учтивость…?]
Он не требовал, просто ждал, не настаивая, но и не убирая раскрытых ладоней.
– Мы не будем больше никуда бежать, Роук. Нет необходимости. Мы просто решим все вопросы. Я… [всё улажу]. Нельзя всю жизнь прятаться в тенях, оглядываясь с опаской. Ты больше не одна
Янтарные глаза смотрели на Роук с заботой и участием, смешанными с лёгким беспокойством. Лигнит улыбался, и от уголков его глаз разбегались лучики неглубоких морщинок, ничуть, впрочем, его не портивших.
Что болит… Всё. Тиа поглядела на бледную, цвета мела ладонь, которая как будто слабо светилась тёмной бирюзой. Или то были остатки магической пыли.
— Я не думала, что оно так… — сдавленно прошептала девушка. — А иначе не создать полноценную иллюзию, если не понять, что это за энергия, не ощутить её. Оно быстро проходит?
Это был единственный вопрос, занимавший её сейчас. Ночью придётся открывать портал в башню и идти искать пропажу. Тиа не сомневалась, что статуэтка сейчас надолго ушла в неактивное состояние, как это происходило после использования ею своих способностей. А чтобы пересечь такое огромное расстояние, потребовалось немало энергии. Однако сложно даже предположить, что придёт собачке на ум, когда отдохнёт. Лучше не затягивать с поисками.
Эльфийка неловко пошевелила окоченевшими пальцами. Этой ночью Тиа потребуются все её силы и обе руки. Надо только придумать, чем отвлечь пацана в течение дня и дождаться, пока крепко заснёт. Нельзя, чтобы увязался за ней. Он ведь даже не особо соображает, в чём разница между реальностью и иллюзией. Только что чуть себя не покалечил, набросившись на порождённый собственным страхом призрак. Нет. Придётся отправиться в башню одной, тихо, незаметно и быстро разыскать заблудившийся артефакт и вернуться.
— Да, — вздохнула эльфийка, вполуха слушая парня, а про себя пошагово вспоминая процесс открытия портала. — Умываться, купаться и аккуратно причёсывать волосы. А ещё проверить, что из одежды сменить на чистое…
– Ты живая, вряд ли энергия задержится надолго. Согрей руки, смой всё с них. Вдруг тепло обычного золотого огня поможет?
Коэтан кочергой расшевелил огонь в очаге. Только грейся!
– Умыва-а-а-аться… Причёсываться… –бедолага скривился. – Ладно. Но кофта с зайцами чистая, не отдам её. Скажи, кто забрал собачку? Пойду и отберу обратно. Она меня слушается!
Топать к мыльной воде очень не хотелось.
Пьер стоял под проливным дождем, даже не ощущая бьющих по лицу капель. В душе навсегда поселилась пустота, которая заполняла все сознание болью. В начале эльф хотел бежать за Марли, найти её, но не смог этого сделать. Все, чего он заслуживал - было лишь презрение, как от неё, так и от окружающих его. Тяжело вздохнув, бросив последний взгляд на таверну, он, на негнущихся ногах, потопал к выходу из города, не обращая внимания на плескавшуюся в ботинках воду. Все было кончено, и актер ощущал, что больше никогда не сможет написать ни одной строки. Единственное что оставалось - это исчезнуть навсегда.
Словно в тумане, он брел по дороге, уводящей всё дальше и дальше от Сурамара, пока его не остановили. Разбойники. Как и всегда они требовали платы за проезд, вот только Пьеру нечего им было дать. Он не взял с собой ничего, кроме боли и горечи, что царила в сердце. Вот только банде было все равно, они берут либо деньги, либо жизнь. Острая сталь вонзилась в тело, но Ле-Бьер даже не ощутил боли, она не смогла сравниться с тем, что было у него в душе. Актер рухнул, и так остался лежать в грязи, пока кровь медленно вытекала из тела, смешиваясь с ледяной водой, капавшей с неба.
Проше прощения за все.