Кузни Черного Железа жили своей вечной жизнью. Каменные арки гудели от ударов молотов, лавовые реки текли в каналах, а воздух был плотный, горячий, будто его можно было пить. Здесь никогда не бывало ветра: лишь дым, гарь и шипение расплавленного камня.
Но в тот день что-то изменилось. В пещерах пронёсся порыв - сухой, резкий, как дыхание далёких перевалов. Факелы качнулись, огонь в горнах на миг вытянулся в одну сторону, а искры посыпались сами по себе, будто подчиняясь чьей-то чужой воле.
Шаман Малгрим Костяной Ветер замер у края лавового озера. Его обугленный жезл дрожал в руке, хотя он не поднимал заклинания. Он знал каждый звук в кузнях, каждую дрожь камня под ногами - и потому сразу понял: это не случайность.
– Слышишь, Дарнок? - голос его прозвучал хрипло, но в нём дрожал интерес. - Это не сквозняк.
Дарнок Пеплопалый, кузнец с плечами, как у наковальни, и бородой, слипшейся от копоти, фыркнул.
– Сквозняк и есть. Камни треснули где-то выше, вот и гонит. В наших залах всегда так.
Малгрим покачал головой. Ветер обжигал кожу не жаром, а сухим холодом. Он слышал в нём ритм, похожий на удары барабана. Сначала - едва уловимый, потом громче. И с этим ритмом пришло имя, будто кто-то шепнул его прямо в сердце.
Он не произнёс его вслух, только крепче сжал жезл. Но в глазах мелькнула искра.
– Нееет, Дарнок, - тихо сказал он. - Это зов.
Кузнец нахмурился, поглядел на друга исподлобья. - Зов… - пробурчал он. - Бредишь?
Малгрим не спорил. Но в груди у него клокотало другое. Если ветер пробрался в сердце Тенегорна, значит, он ищет не просто выход. Значит, кто-то или что-то пытается пробудиться.
Он посмотрел на пламя лавы, которое качнулось вновь. И подумал: Если зов так силён, он не мог прийти только ко мне. Другие тоже услышали. Вопрос лишь в том - кто первый поймёт его смысл. Надо разобраться, с чем имеем дело.
Архивы Тенегорна напоминали кладбище. Пыль и гарь за десятки лет въелись в камень так глубоко, что даже лавовый свет едва пробивался сквозь мрак. Своды уходили вверх в черноту, а стеллажи, сложенные из базальтовых плит, казались скорее надгробиями, чем полками.
Малгрим Костяной Ветер достаточно смышленный дворф, не зря он имеет статус жреца Тенегорна, хоть и среднего звена, поэтому чтобы найти ответ на любой вопрос первым делом он зарывался в архивы. Он шагал меж них с факелом, и тени плясали на его лице. Он держал жезл под мышкой, другой рукой осторожно вытаскивал свитки и пергаменты. Бумага шуршала и крошилась, многие записи разваливались прямо в пальцах.
Дарнок Пеплопалый плёлся следом, тёр ладонью бороду, ворчал.
– Н-да, Пустое занятие. Здесь половина хроник давно истлела. Что ты ищешь? тень на дыме?
– Нет, Дарнок, я ищу бурю, - ответил Малгрим тихо, почти со страстью
Они садились на каменные скамьи, разворачивали свитки. Первые тексты были разочаровывающими. В одном рассказывалось о шаманах в Зул’Драке, которые слышали в горах рёв ветра и сходили с ума. В другом - о вихрях Катаклизма, когда Смертокрыл раскалывал небо. В третьем - о магии троллей, что поднимали ураганы во имя своих лоа.
Малгрим пробегал строки глазами, сердце замирало от надежды - и тут же осыпалось разочарованием. Он отбрасывал свитки в сторону, и они падали на камень с глухим шорохом.
– Всё не то, - бормотал он. - Здесь лишь отголоски. Пески, а не золото.
Дарнок усмехался, но глаза его были насторожены. - Говорил же, это все чушь.
Малгрим не отвечал. Он тянулся всё глубже, вытаскивал таблички с надписями, которые почти стерлись. Читал, щурился, морщился. В одном месте его пальцы наткнулись на строчку: «белый камень, шепчущий в горах». Он затаил дыхание, но строка обрывалась, а остальное было уничтожено временем.
– Белый камень… - пробормотал он, но потом стиснул зубы. - Недостаточно.
Часы тянулись. Копоть оседала на плечах, язык пересох. Дарнок уже откровенно скучал, но Малгрим продолжал, словно одержимый.
И вот - находка. В узкой щели между плитами застрял тонкий свиток, обожжённый, будто прожжённый самой молнией. Малгрим вытянул его осторожно, будто боялся, что тот рассыплется.
Он развернул и начал читать шёпотом:
«…и Горадар, сын Гримгора, воззвал к буре. Он вырвал сердце южного ветра и заключил его в камень белый. Камень стал клеткой, и голос бури смолк».
Малгрим замер. Слова будто звенели в воздухе, и даже Дарнок нахмурился, шагнув ближе.
– Камень… клетка… - прошептал шаман, глаза его горели, как угли в печи.
Дарнок потер бороду.
– В старых войнах с громовыми шли слухи, что у них был особый молот. В нём сидел какой-то камень, и каждый удар отзывался гулом. Старики рассказывали, будто сама гора стонала от этих ударов. Я думал, выдумки. Но твой свиток… - он кивнул, - звучит слишком знакомо.
Малгрим улыбнулся, но это была опасная улыбка.
– Символ… или замок? Замки ломаются.