Ты — не то, что ты ешь!
Первым, что увидел Росьо, открыв глаза после долгого кошмарного сна были зелёный бок котика Ифиса и… Клякса. Клякса?! Откуда?
Ифис заурчал, разваливаясь и выпуская когти, а Клякса — отощавшая и как будто вылинявшая — укоризненно сообщила:
– Господин неосмотрителен. Опять.
– Что ещё? – сморщил нос Росьо, рассматривая пальцы, чтобы ещё раз убедиться — это его пальцы, а не беспалые руки божества тыквенных полей.
– Всё, господин! Ты не умеешь отграничиваться от чужого.
Росьо не удержался, зевнул. Понимать Кляксу было сложно, особенно сейчас.
– Что-что-что я не умею? А ты почему… такая худая? Где пряталась?
– Господин должен научиться. Прямо сейчас. – Клякса была настроена решительно, но Росьо никак не ожидал, что учить его начнут так скоро и так бесцеремонно. Зарычал потревоженный Ифис, а Росьо чуть не закашлялся от целой горсти чего-то мелкого, тёмного… Чем его Клякса накормила?!
– Ты не то, что ты ешь, господин. – пояснила Клякса, не давая плеваться. – Слушай меня. Учись прямо сейчас.
Росьо чувствовал себя необычно: на вкус мелкая гадость оказалась, как хвойный изюм с солью, ему страшно захотелось пошевелить ушами и запрыгнуть повыше, а потом… потом… гордо распушить хвост. Что?!
– Беличьи мысли, господин. – сказала Клякса. – Я ем мысли, но я не делаюсь белкой. Или пекарем. Или ры-ца-рем. Отграничиваюсь. Ты тоже.
– Это… мысли? – ощущения маленького и пушистого существа накатывали волна за волной. Росьо зажмурился.
– Они не очень ясные, поэтому ты справишься, господин. Ничего сложного — держать их вне себя. Попробуй. Пойми их. Забери. Но не будь белкой.
Становиться белкой сейчас Росьо не хотел. Пришлось отбиваться, учиться… отграничиваться, изо всех сил осознавая себя, отметая чужое, барахтаясь в желаниях то грызть орехи, то взъерошивать мех, то бежать и прятаться, потому что рядом ужасный Ифис, поедатель белок. Клякса не вмешивалась. Казалось, прошла целая вечность. Росьо справился, белка была полностью отделена и куда-то делась — осталось только ощущение, что он наелся еловых иголок, кололо пальцы, щипало глаза.
– Господин всё сделал правильно. Надо чаще повторять…
– Только попробуй!
– Господин хочет проснуться мёртвым огородным пугалом?
– Нет.
– Тогда господин должен учиться отграничиваться. От чужих снов, чужих мыслей. Господин теперь знает, как это делается.
– Я больше не буду есть беличьи мысли! Кстати, почему они… такие? Мысли же. Их не видно, а эти были похожи на ягоды.
– Снаружи ягоды, внутри мысли. – попыталась объяснить Клякса. – Как душа в камне, так мысли в ягодах. Я учусь. Это запасы. Тут сложно кормиться, слишком много волшебства. Все защищаются, белки нет.
– Поэтому ты такая тощая.
– Поэтому, господин. Белки, олени, птицы. И запасы.
Росьо вздохнул и устало уткнулся носом в бок Ифиса. Сейчас бы снова поспать, без всяких снов. Но не тут-то было: послышался перестук копыт, Клякса быстро втянулась в чернильницу на дне валяющейся на полу сумки. Хлюп — и нету. Вошёл Брин, вечно недовольный смотритель с Безмятежных прудов с Роськиной варежкой в руках.
– Напроказил, живая душа? – мрачно спросил сильвар. – То-то зелёный стал, как твой кот. Знаешь, сколько времени прошло? Рассказывай, чего натворил, что с моими духами сделал, откуда у тыквенного бога твоя варежка.
