Тиа засмеялась и потянула мальчишку в заросли. Местный орешник был довольно шумным, но одновременно легко продвигаться вглубь. А ещё, будет кому выбирать неудобные орехи из кучи листвы. Вскоре появилась крохотная полянка. Спать особо и не хотелось, но Тиа помнила по собственному опыту: стоит только упустить возможность для отдыха, и другой может уже не быть в течение нескольких дней.
— Остановимся здесь, — решила она. — Давай-ка закапывайся в листья, и чтоб посапывал через полчаса.
– А умываться? – вот же вредный какой, когда надо, то прячешься под кровать, а когда нечем, сразу вспоминаешь. – Ладно, я Базиликом.
Недовольное бурчание слизнекота, счастливое хихиканье от найденного ореха, ворошение листьев, потрескивание веточек, попытки разгрызть найденный орех, а потом – разгрызть его Базиликом и отобрать у кота-щелкунчика ядрышко… Обнимание сумки с мишкой, потому что доставать игрушку сейчас опасно – драконы чувствительны к магии, чужая и колючая, даже приглушённая платком, их напугает. А драться с напуганным драконом – это бирюзовое зарево на половину Арденвельда, только стрелки указующей и надписи “мы тут” не хватает.
– Я закопался. – сонно сообщил лиственный холмик с торчащими ушами. – Вот бы прилетели пораньше, чтобы посмотреть.
“Во сне посмотришь!” – фыркнул Базилик, приваливаясь зелёной тушкой к листьям.
Устроив себе похожую кучу из листьев, Тиа долгое время любовалась кусочком ночного неба над головой, потом достала из кармана чёрную жемчужину. Звёзды отражались в её зеркальной глубине, мерцая и переливаясь, будто настоящие, она словно сама жаждала стать одним из тех далёких небесных огней, время от времени падающих вниз, оставляя за собой мерцающий след. Быть может, её родина здесь, в Арденвельде.
Видимо, она не ошиблась. Предмет и правда был восприимчив к магии. Надо использовать этот шанс. Кто знает, уже завтра они могут оказаться очень далеко от этих мест. Эльфийка стала постепенно наполнять жемчужину энергией тихой звёздной ночи. Перламутровая поверхность становилась всё ярче, а тёмная глубина — прозрачней и начинала излучать спокойный свет звёзд. Тиа сама не заметила, как задремала на несколько часов, продолжая произносить слова заклинания во сне.
Коэтан во сне то убегал в виде зайчика от всего, то дрался со всем – зайчик в бронзового цвета броне из сухих листьев размахивал лапами, фыркал. К счастью, он не колдовал. Но Базилик всё равно был недоволен: чего ёрзаешь, чего руками машешь, чего пинаешься?
Во сне пошёл холодный неприятный дождь, сдирающий заячий мех, ничего не видно, ничего не слышно, кроме шумной стены воды. Замёрзший Коэтан бегал кругами, промокая ещё больше. Базилик негодовал: прекрати! Ты вообще-то умер, так и полежи спокойно хоть минуту! Сейчас всех драконов перебудишь!
Бесконечное барахтанье соседа по поляне в конце концов разбудило эльфийку. Она встала, сонно поёживаясь, протёрла глаза и подошла к находившейся в постоянном движении куче листвы. Опять парня кошмары мучают… Надо будет что-то с этим делать. Сейчас бы разбудить его, прекратив дурной сон, а потом дать поспать ещё несколько часов, но нет у них такого количества времени. От поселения в кромешной мгле уйти удалось совсем недалеко. Уже светает, и дорога будет видна, а значит, снова в путь.
— Коэтан, — тихо позвала девушка. — Нам пора идти.
Только сейчас она заметила, что по-прежнему сжимает в руке жемчужину. Тиа с любопытством изучила её. Получилось даже лучше, чем она ожидала.
– Спать хочу, но без дождя за шиворотом. – Коэтан распахнул глаза, не понимая, почему только что был по уши в дожде, а сейчас – по уши в сухих листьях. – Но можно считать, что умылся. – добавил он непонятный вывод, потянулся, стряхнул часть листьев.
– Тоже нашла орех? Не ешь зубами, они не раскусываются. Можно колоть Базиликом, у него получается. Только потом не отберёшь…
С сожалением он посмотрел на пустое гнездо: не прилетели, всю ночь гуляли где-то. Или просто решили не связываться с великим и ужасным воином-чародеем? Разумеется, второе.
– Хочешь ягод в глазури? Их можно есть по дороге. А у озёр отмоемся от липкости.
Из сумки появились те самые ягоды. Пыльные немножко.
— Дождь за шиворотом? Брр… Надо же такому привидиться. Наверное, это всё же лучше Базилика на потолке, который всякую грустную ерунду мелит. А мне небо снилось, огоньки всю ночь… Тихо тут, спокойно.
Тиа погладила вечно голодного котика.
— Сам орех разгрыз, сам и ест. Ну, есть у Базилика своя логика. Я не искала орехи, не до того сейчас, — рассмеялась Тиа, приняла горсть свалявшихся ягод, потом внимательно осмотрела его браслет. — Черноты пока нет, это хорошо. Он как будто к тебе прирос… Как снимать-то? Не иначе как с лоскутом кожи, — Тиа покачала головой и задумалась. — У тебя хоть какое-нибудь обезболивающее есть?
– Не знаю, что хуже… Они все капают, но по-разному: дождь на меня, а неправильный Базилик на сознание.
Коэтан покопался в сумке, вытащил обломок чего-то, похожего на косточку.
– Только костяной корень, ещё давно выпросил у Двух Ползущих Носов, он зачарован на отложенную боль – без него нельзя в походы. Если сжевать, то вообще не будет боли, никакой – минут на пять-шесть. Зато потом всё вернётся, но не сразу, а постепенно. Поэтому называется “отложенная боль”. “Потом” – всегда лучше, чем “сейчас”. Потерплю, не страшно.
Коэтан тоже съел пару пыльных сладких ягодок. Думать о браслете, который отгрызает руку, ему было страшно. Но законники страшнее, подумаешь, рука. Те сразу голову откусят.
Покончив с ягодами, Тиа отряхнула липкие руки и решительно встала, надевая рюкзак.
— Надо спешить. Чем дольше мы остаёмся на одном месте, тем ярче магический отпечаток нашего присутствия здесь.
Она выудила из бокового кармана флягу, сделала глоток и предложила чародею.
— Воды хочешь после сладкого?
— Змейки больше никак себя не проявляли? Их бы отвлечь хоть чем-то. Тогда доберусь до скрытых за ними чар. Уверена, что стерегут они несколько простых строк, что там пару знаков надо изменить или их последовательность и тогда можно избавить тебя от этой штуковины.
Затем она помолчала и как-то неопределённо повела ухом, прикидывая.
— А этот твой корень на меня подействует? Может быть, тогда и змейки мне не помешают, если они не причинят ничего, кроме боли.
– Спасибо. Люблю воду, вкусная. – Коэтан тоже ограничился одним глотком. – Тут роса тоже ничего, если найти лист, похожий на чашку, откуда она не пролилась.
Базилик нашёл орехи и сожрал их сам, не раскалывая даже. Из вредности. Ещё он съел зелёную медлительную гусеницу. Котик был готов идти дальше. Нет, разумеется, не идти, у него лапки – удобненько висеть на локте у хозяина. Или на шее.
– Если их тянет в небо, то отражение звёзд должно отвлечь. Вода – как живая, звёзды будут двигаться, танцевать. Засмотрятся. А костяной корень действует вообще на всех, только после – всё же будет больно. Змейки страшно кусаются, вроде, больше они ничего с рукой не делали. Ничего специального магического. Зубов достаточно.
— На то и надеюсь, — выбравшись из зарослей орешника, Тиа последовала за чародеем бодрым шагом, — что небо с водой перепутают и уплывут хоть ненадолго. А, и вот ещё, — она протянула чёрную жемчужину, переливавшуюся красочными огнями. — Сегодня ночью сделала. В ней много энергии звёзд, это должно их раззадорить, если ничего мне не откусят… Я не боюсь боли, если успею всё сделать за пять минут, то неважно, что будет потом. Но если нет… Рискованный шаг на крайний случай.
Коэтан во все глаза рассматривал жемчужину. Надо же, за орех сперва принял! Даже осмелился на ходу тронуть пальцем – похоже, будто касаешься небесной бесконечности, ещё немного – и сам туда упадёшь.
– Я за пять минут под корнем успел вытащить по осколочку целых два ребра. – похвастался – И Базилик даст слизи, она прохладная, хоть чуточку отвлекает.
Осознанная свобода передвижения – Аааааа! Я могу ходить, где хочу, не считая шаги! – требовала немедленно ею воспользоваться: бегать, пинать кучи листьев, гонять бабочек и кидаться шишками. Пока Коэтан как-то справлялся и не позволял. Но уши вопреки осторожности и опасности горели и желали приключений на себя.
Паршивец ограничился тем, что попрыгал во встреченном мелком буром ручье, полном неизбежных сухих (уже нет!) листьев и жучиных крылышек.
Тиа тоже время от времени пинала сухие листья. Утренняя прохлада навевала непреодолимое желание перейти на лёгкий бег, но так сил может не хватить до самого вечера. Так же приходилось удерживать себя от желания сорвать один из восхитительных цветков, которые росли здесь повсюду, однако рисковать не стоит, слишком уж коварна их пыльца. Вопреки всему думать сейчас ни о чём не хотелось, да и стоит ли? Будь, что будет, выбор невелик. В голове вертелась какая-то из Даларанских песенок, но слова никак не вспоминались.
— Ого, где это тебя так помяли, что два ребра раскрошили? — поинтересовалась Тиа. — Малдраксус? С кем сражался?
Коэтан направил часть прущей даже из ушей энергии на собирательство всякого лесного хлама – никогда не знаешь, что понадобится для того же обмена. Подбирал улиток в цветных домиках и пустые завитые раковинки, хвост от ящерицы, шишки, цветок по имени “факел дозорного”, который служит вместо лампы, пока не завянет; светящиеся грибы на тонких ножках, коробочки сухих семян. Не сумка, а собрание вселенского барахла.
– Меня стукнула очень большая тварь, жрущая аниму. Лапы – как небольшие деревья, тяжеленные. Хвастаться нечем, я не должен был до такого доводить. Еле выжил, пока справился. Осколки потом мешали колдовать, нужно было завершить одну штуку, и не выходило. Убрал всё мешающее, доколдовал. – Коэтан помрачнел. – И мне одно ребро не по размеру подобрали, пока лежал и не мог возражать! Некрохирурги называется!
Он задрал рубашку и ткнул в действительно “неразмерное” ребро, слишком выпирающее, большеватое, словно на вырост.
– Потом привык, конечно. Но всё равно… Лучше совсем без, чем с таким.
Тиа с нескрываемым любопытством наблюдала, что отправляется в сумку, и терялась в догадках, зачем это парню. Но предполагать было интересно. Пока однозначно было ясно, что можно сделать с цветком-факелом. Шишками швыряться будет, наверное. А улики зачем? Кому-нибудь за шиворот сунуть? Тут выбор невелик… Надо будет потом проверить, насколько это всё тяжёлое. Если привалы придётся устраивать чаще только потому, что Коэтан всякий мусор с собой таскает… Девушка вздохнула. Кто-то нарывался на очередную проверку содержимого карманов и сумки.
— Да, не повезло. Наверное, взяли первое ребро, что на складе попалось, и не посмотрели. А что же не исправили-то некачественную работу? Вот и доверяй им после этого, халтурщикам…
Тиа умолкла, почуяв запах тины и воды, по спине пробежала неприятная дрожь, она совершенно неосознанно прикоснулась к своему горлу. Воспоминание о первой встрече с хранителем-змейкой до сих пор заставляло поморщиться.
– Чтобы исправлять, нужно опять на стол, оно же прижилось. И опять лежать. А я не люблю… Это сейчас привык, что лежать не страшно, тогда не знал.
Тяжкий вздох и пойманная лягушка, похожая на бледно-сиреневую круглую луну с лапками. Лягуха тоже отправилась в сумку..
– Лягуха! Значит, почти пришли. Не бойся… – добавил. – Если будут нужны силы – бери у меня. Умеешь? Дома восстанавливаюсь быстро, тут анима везде. Даже в живом мире восстанавливался! Где жизнь, там и смерть.
— Не умею, если честно, да и не в силе дело… В том, чтобы ничего не перепутать, чары ведь мне не знакомые… А если браслет руку тебе откусит? — тихо пробормотала Тиа, глядя, как лягушка беспрестанно бьётся в стенку сумки, нечто похожее происходило сейчас с сердцем. Девушка плотно сплела руки на груди. Да что же это такое? Она ведь не из пугливых. Если что-то пойдёт не так, то виноват в том будет её собственный страх. — Да, пришли. Вон просветы между деревьями. Позволь спросить, Коэтан, а с лягушкой-то что ты делать будешь? Законнику в рукав сунешь, если появится?
– У меня полно силы, но нет нужных умений. У тебя есть умения, но не всегда достаточно силы. – кажется, кто-то решил включить зануду. – Это можно исправить, комбинируя одно с другим. Брать просто – представляешь всё вокруг как течение энергий, вселенская река – и лягушка, и Базилик, и я, и трава. Из реки можно зачерпнуть воду, так же и силу.
Откусит? – ещё один вздох – Ну и ладно. Придётся насовсем ходить с восстановленной костяной, как у наставника. У наших магов не принято брать чужую руку, если своя пропала: один попробовал, до сих пор с ней ругается. Чужое не хочет слушаться. А другой какую-то дурацкую пришил, она даже начальные руны никак не осиливала. Этого не надо бояться. Я отличаюсь от живых. Хуже будет, если прицепятся колючки… Всё же сломаю. Совсем всё.
Лягушка прыгала в сумке, Базилик ревниво следил за ней и мечтал проглотить.
– Лягуха похожа на луну. Когда злится, надувается воздухом в годный шар! И можно её подкинуть вверх. Получится своя маленькая луна где-нибудь над шкафом. Здорово, да?
Вот так всё просто.
— Такая луна ещё и от комаров защитит, — добавила Тиа, отгоняя от себя несносных насекомых. — Ты готов?
Девушка тоже вздохнула. Они оба понимали, что сделать это придётся, к какому финалу не привело бы…
Она решительно подошла к самой кромке воды, при помощи простой формулы превратила жемчужину в горсть серебристой перламутровой пыли, а потом начала медленно пересыпать магическую пыль из одной ладони в другую, затем обратно. Чуткие ловкие руки делали это настолько искусно, что на землю не просыпалось ни крупицы. Постепенно пыль делалась всё тоньше и начинала мерцать радужными огоньками. Её мистическая сила пробуждалась, озаряя всё вокруг звёздным свечением и зажигая в серых глазах эльфийки яркие искорки.
Тиа подула на пыль, и крохотные разноцветные звёздные светлячки разлетелись над водой в ярком праздничном вихре. Эльфийка тут же нырнула носом в широкий ворот своего свитера, и стала ждать, пока часть пыли осядет или полностью растворится в воздухе.
— Главное — не надышаться этим, — предупредила она. — Получилось нечто сродни пыли иллюзий.
Выждав, эльфийка резко схватила чародея за руку, высыпала на браслет остатки пыли и молниеносно отскочила на несколько шагов, чтобы не получить от ошарашенных змей за свою дерзость.
— Попробуй стряхнуть их в воду.
Коэтан и вовсе перестал дышать на всякий случай – какие тут иллюзии, от реальности бы отбиться!
Над водой, на воде плыло живое звёздное небо, глубокое, как тихий пруд. На дне неба плавали прозрачные рыбки, волны разбегались, заставляя огни змеиться, танцевать.
Браслетные змейки зашевелились – слишком похоже на их родные места, до боли в хвостах. Извивы огоньков – они сами когда-то, до встречи с холодным и тяжёлым металлом долга. Небо манило домой, потанцевать, а потом свернуться на груде блестяшек-сокровищ.
Горстка пыли на чешуе усилила яркость картинки, и когда испуганный Коэтан тряхнул рукой над волнующимися небесами, с браслета посыпались огоньки, собираясь на лету в двух золотистых змеек – плюх, нырнули к отражениям. Вот бы там и остались.
– Поверили. – не мог поверить глазам Коэтан, протягивая руку с “пустым” металлическим ободком. – А там вода мокрая…