Да, он был прав. Открыла не Марли, а высокая внушающих размеров тауренша необычного белого цвета. Она немного потупила на него взгляд, потом окончательно рассмотрев, вздохнула и позвала эльфийку. —Ух, жаль, что ты не ко мне. Марли! Это к тебе, пришел наконец-то!
Через мгновенье смущенная словами тауренши, девушка оказалась у двери. —Пьер! Лицо озарила улыбка, а сердце радостно ухнуло в пятки от радости встречи.
—Вот мне ты так не радуешься! Пробубнила подруга, выходя за дверь.
– Мы? - девушка покосилась на спутника, а потом улыбнулась, сжала его ладонь покрепче и прикрыла глаза, чтобы скрыть их блеск - Ты правда готов это сделать? Вот уж не думала что в теле артиста живет душа авантюриста. Я мало знаю о совокотах, боялась, что он может наброситься на меня, - Роук подошла ближе и поманила эльфа - Видишь, у него на лапе цепь. Просто открыть клетку не получится, нужно зайти внутрь и освободить его. Я собиралась это обдумать на днях. Усыплять нельзя, да я и не знаю чем, оглушить… немного страшно, вдруг не смогу, обычно мои жертвы люди и эльфы, а с таким зверем я сомневаюсь, если честно.
Роук вдруг осознала что откровенничает с ним, так будто знает его сотню лет и совершенно уверена в лояльности. Ему хотелось верить. Каждому слову, взгляду, жесту или прикосновению. И это ее пугало. Ведь они здесь проездом, закончат свою постановку и укатят дальше, а она останется…
Девушка рассмеялась.
– Конечно напоминаешь, ты вообще можешь быть кем угодно, ты же артист! И это очень здорово. Каждый раз на сцене перевоплощаться в кого-то, примерять на себя чужую жизнь, - она очень серьезно посмотрела в глаза эльфу - Наверное, это сложно. Потом, после представления опять становиться собой? Ты назвал меня принцессой и мне хочется для тебя ею оставаться, но я не могу ею быть. Я обычная разбойница, которая промышляет заказными кражами, и думает о том, как освободить зверей из их тюрьмы, не слишком удачливая, ничем не выделяющаяся, заурядная… И, когда я понимаю, что не дотягиваю, мне становится грустно, - девушка пнула ногой камушек - А еще мне бывает очень одиноко. Я знаю, что в Даларане есть разбойничий вертеп, но я не хочу так. Я бы хотела быть кем-то другим, но это невозможно, а быть собой мне не очень нравится. Ты вообще первое разумное существо кому я это говорю, до этого мои сомнения выслушивали только клопы да подушка.
“Давай, заговори его до смерти, чтобы он сам сбежал от тебя под любым предлогом. Идиотка!”
– По запаху печенья? - Роук улыбнулась в ответ и потянула носом воздух, пытаясь понять пахнет она печеньем или нет. Ничего не почувствовала, пожала плечиками и потащила мужчину к тележке, которую толкал перед собой уже пожилой эльф - Доброго дня, мистер Прим.
– Девочка, - улыбнулся старичок, близоруко прищуриваясь - Тебе как всегда? Печень с лучшим предсказанием на день и пару клубней?
–Я сегодня с другом, так что два печенья. Ведь получить больше одного предсказания в день все равно нельзя, даже когда очень хочется.
Старичок протянул ей две коробочки с печеньем и тарелку с клубнями, Роук улыбнулась, отвлекла внимание старичка и положила в его кошель золотой, а потом еще и расплатилась за угощение
– Спасибо, мистер Прим. Я завтра обязательно приду за своим печеньем и предсказанием, - разбойница увлекла спутника прочь и всунула ему в руки и тарелку и одну из коробочек. Быстро открыла вторую, разломала печенье, с удовольсьвием его слопала и посмотрела на сложенную бумажку с предсказанием - Что-то я волнуюсь. Слишком необычная была сегодня ночь, может день тоже станет необычным и предсказание…
Девушка посмотрела на актера, забрала у него из рук сладости и всунула бумажку
– Прочитай ты, а то мне страшно. Вдруг там написано, что, - она вперила внимательный взгляд в мужчину - Что нельзя привязываться к бродячим артистам, потому что они уедут, оставив после себя только дыру в сердце и боль в душе. Может написано, что разбойникам лучше оставаться одиночками… Ведь одно дело самому болтаться на висилеце и совсем другое привести к этому кого-то… близкого.
– Все слишком хорошо, чтобы быть правдой, - честно ответила девушка - Думаю, ты мне снишься. Стоит проверить.
Она приподнялась на носочки, обвила его шею руками, прикрыла глаза и… чмокнула в губы, покраснев при этом до корней волос. С опаской приоткрыла один глаз, чтобы удостовериться что ничего не исчезло и ее руки так и обнимают шею актёра, сердце стучит где-то в ушах и от близости чужого тела бросает в жар. Выдохнула, спрятала лицо на его груди, нервно рассмеялась и прошептала
– Наверное, лучше бы это было сном. Признаваться наяву, что ты не умеешь целоваться, оказывается, довольно… сложно…
-Миледи! Улыбка Пьера стала еще больше, когда Марли появилась в проходе, а щеки окрасил румянец. Стараясь скрыть признаки смущения, Ле-Бьер поклонился, и протянул букет девушке. Я… Актер разогнулся, и покраснел еще сильнее. Все слова, которые он заготавливал, словно испарились из головы. Я… Миледи Марли! Пьер неловко потряс головой и, собравшись с духом, выпалил. Миледи Марли, я хотел бы пригласить вас на прогулку… Актер еще больше смутился. “Надо было в начале сказать про цветы, балбес!” Обругал он себя. И, этот красивый букет для вас! Конечно, ни один цветок не сравнится с вашей красотой, но, я надеюсь, что он будет радовать ваш взор!
—Это мне? О боже, спасибо…!Она приняла букет, не сводя глаз с эльфа, будто давно его не видела. —Такие красивые. Мои любимые!
Марли понюхала цветы и чуть прикрыла глаза. Свежие лилии источали насыщенный аромат, заполонивший всю гримерку эльфийки. Что ж, цветы выбирать он умел, впрочем, как и очаровывать. Она завороженная его приходом, быстренько поставила букет в воду и направилась на улицу. Совсем позабыв, что хотела рассказать.
На ней было легкое белое шелковое платьице, струящееся как дым, с небольшими кружевами и высокой талией. Она взяла его под руку. —Куда пойдем?
От прикосновения Марли сердце затрепетало, и запела душа. Пьер смущенно посмотрел на девушку, и, слегка наклонившись, нежно шепнул на ушко. Весь мир в нашем распоряжении, но я бы предложил начать с парка, где деревья дарят умиротворяющую тень, среди которой можно скрыться, оставшись лишь наедине, шепча слова устами пылко, иль просто сидя в тишине.
Ле-Бьер ласково коснулся её ладони. А после, мы можем отправиться гулять по городу, или смотреть как последние лучи заходящего солнца, словно причудливая краска, остаются на воде.
Актер мило улыбнулся и немного покраснел. Весь город в нашем распоряжении, и, как мне кажется, вы, леди Марли, куда лучше меня знаете, куда вас ведет сердце. А моё сердце следует за вами, так что, если вы не против, давайте прислушаемся к нему?
—А можно мне это сказанное все и сразу? Марли засмеялась, чувствуя, как ее все больше уносит куда-то.
—Марлетта! А ну вернись! Кричал гоблин из окна своего кабинета.
—В парк! Кивнула она эльфу, схватив его за руку и утащив прочь. Пока Углик выбегал на улицу, эльфов и след простыл. Они прибежали в красивый парк, спрятавшись за ближайшее высокое дерево, смеясь и пытаясь отдышаться, как нашкодившие котята. Она почувствовала вкус долгожданной свободы, хоть и ненадолго, прижалась к дереву, восстанавливая дыхание. —Моя нянька такая занудная!
-Для вас, миледи, всё, что только пожелаете! Пьер нежно коснулся губами её ладони. Няньки, они такие! Весело улыбнулся актре.
-Но в этот день лишь мы вдвоем,
Под солнца теплыми лучами.
И целый мир нам нипочем!
Ну, или мне, когда я с вами!
О, яркий свет ваших очей,
Он в сердце пламя пробуждает.
Что согревает средь ночей,
И что так манит и пугает.
И ваших рук прикосновение
Подобно на душу бальзаму,
Довольно капли, и в мгновение
Он исцелит любую рану.
Я так влюблен, что слов не хватит,
Чтоб описать все мои чувства,
Да их ничто уж не охватит.
А я ведь… человек искусства!
Пьер густо покраснел, не зная что еще сказать, слова все равно спутывались в голове, и все стихи казались ему какими-то глупыми, слегка наивными и детскими.
— Можно и статую зачаровать… — согласилась эльфийка, а потом вдруг рассердилась. — Кому приходит в голову подобное, тем совершенно заняться больше нечем. Не так просто заставить камень двигаться, это сколько же сил и времени надо потратить на сущую ерунду. Хороша жизнь в благополучном и сытом Даларане! Вот только не упал бы, пока бездельники играются со статуями.
Тиа взяла с полки одного из мурлоков, выглядевшего точь-в-точь как тот, что остался в Пустоверти, мечтательно улыбнулась, на миг предавшись воспоминаниям, но потом вернула на место. Если купить, то это будет просто плюшевая игрушка, а не её мурлок. Чему-то суждено стать безвозвратным прошлым.
— Ой, как красиво! — удивилась эльфийка, разглядывая крохотного белого зайчика, внимательно смотревшего на неё сквозь вихрь снежинок. — А глазки-то будто настоящие! Будет охранять тебя, пока ты спишь.
Ей еще никогда не посвящали стихов. Аплодисменты и овации да, но стихи. Было жутко приятно, казалось, что это все происходит не с ней. Марли послала воздушный поцелуй Пьеру в благодарность. Она приметила, что он был все время смущен, да и не только он…Осознав это, она попыталась перестать улыбаться. Хотя зачем, ведь это происходило само собой.
Они гуляли весь день, потеряв счет времени. Пьер то смешил Марли своими историями, то с серьезным видом рассказывал о пьесах. Ее душа пела, а сердце трепетало от его нежных слов и таких робких прикосновений к ней.
Спит изгородь во вьющихся цветах.
Июньский день. К руке скользит рука.
Простор. На лицах трепет ветерка.
Шептанье ивы тонет в небесах
Бездонных. Отраженье глаз в глазах.
Лучась над летним полем, облака
Ласкают души, нежных два цветка,
Раскрытые в улыбках и словах.
Они идут, касаются едва,
Под сердцем слыша дрожь одной струны,
Их помыслы лишь сердцу отданы
Любви – она всегда для них права:
Так, пенясь, дышит неба синева
На синеве не вспененной волны.
Данте Габриэль Россетти, Сонет 12. Прогулка влюблённых.
Она едва коснулась его щеки, поглаживая, будто запоминая эти черты, которые стали такими родными. Будто прощаясь. —Пьер! Я уезжаю завтра!
– Он тогда не летал. – как-то совсем грустно ответил Коэтан. – Не знаю, был ли благополучным. По сравнению с этим городом – он как сарайчик. Тот уголок, что сохранился в памяти. Сейчас-то, конечно, подрос.
Снежинки в шарике снова скрыли зайца, попробуй отыщи. А вот он, сидит, смотрит. Повторять не надоедает, раз за разом, метель за метелью.
– Он маленький, удобный. Можно сложить под подушку или носить в руке. Давай поищем, вдруг у них есть мурлок в шарике, но не снежном, а водяном?
-Миледи… Сердце Пьера, на миг замерло, словно стоя на краю, и рухнуло в бездонную пропасть. Он взял её пальцы в свои, и нежно сжал, глядя прямо в глаза. Это может прозвучать неловко, но… Голос Ле-Бера печально оборвался, но актер тут же продолжил, с пылкостью, с теплотой, все так же осторожно держа её ручку, едва поглаживая большим пальцем. Может быть я мог бы отправиться с тобой? Или ты остаться со мной. Он неловко отвернулся и прошептал. Я не хочу тебя отпускать.
Эльфийка отвернулась еле сдерживая слезы. Глаза наполнились печалью от чувства собственной беспомощности. И что, возможно, видит его в последний раз. Она не могла ни взять с собой, ни остаться с ним. —Я не вольна покидать цирк!
Чувство стыда накрыло ее с головой, от того, кем и где она работает. Он даже внимания не обратил. Но если узнает, тут же сбежит! Слова застряли в горле, страх мешал ей признаться. Ведь все было так чудесно, она не переживет, если все закончится. Но стоило ей сегодня только вернуться, как Углик запрет ее до конца гастролей.
—Ты волен собой, перед тобой открыты все двери! Меня ты забудешь потом…
Тиа тоже погрустнела. Вот ведь сказала, не подумав. Печально понимать, что ты умер в совсем юном возрасте, а твой родной город продолжал жить, развиваться, становиться всё более прекрасным и давно позабыл о тебе.
— Меня тоже иногда тяготит чувство безвозвратности прошлого, хоть и редко позволяю себе думать о таком, — тихо призналась она. — Всё неизбежно меняется со временем и никогда не знаешь, что подкинет тебе грядущий день.
Внимательно осмотрев столик с сувенирами, Тиа с улыбкой покачала головой.
— Не вижу тут мурлоков. Раскупили всех, они ведь зелёные. Наверное, дети так просили зелёного мишку в шарике, что родителям пришлось выкручиваться из ситуации и говорить, что это тоже мишки, только немного другие.
Эльфийка прихватила с собой кое-что из одежды, раскраску, цветные карандаши, книгу о диких животных Расколотых островов, надеясь, что это хоть немного отвлечёт пацана от предстоящих безобразий, а также два огромных яблока — на обед в таверне они наверняка опоздают, — и направилась к кассе.
-А если я не хочу тебя забывать? Губы Пьера обиженно дрогнули, и актер вовсе не мог понять, как вообще можно сказать такое. И вообще! В таком случае я спрячусь где-то в багаже, и отправлюсь следом! С жаром произнес он, а в глазах засверкали два маленьких кристаллика, переливаясь в свете луны. Мне не нужны никакие двери, если мы не пройдем через них вместе.
– Летать-то повеселее будет, чем расти на земле, как грибы. – слабая попытка утешения. – Гораздо интереснее не знать, что подкинет. Я потому и летал дома много по всяким дальним углам – там разное! Представляешь, одно окно на всю вечность? Да, с Базиликом на подоконнике, но привыкнешь всё равно довольно быстро.
Коэтан попробовал совместить образы мишки и мурлока. Да, пожалуй, что-то есть…
– Зелёный мишка, у которого стащили шубу. Шуба – как мох. Вот и сидит под водой, холодно вылазить, ждёт, пока нарастёт новая.
Базилик обязательно выпросил бы себе огромное яблоко, но котик сидел в новой комнате запертый, в зоопарке его все звери боятся (заслуженно!).
— Так ты в некрополе жил? — удивилась Тиа и засыпала чародея вопросами. — Ух ты! Это же так здорово всё время быть в полёте и каждое утро просыпаться в новом месте! А быстро они летают? А сложно ими управлять? А они шумные? Сильная тряска при встречном ветре? — кому-то безумно захотелось в небо.
Упихав покупки в рюкзак, она протянула магу яблоко и посерьёзнела.
— Знаешь, Коэтан, тут есть те, кому можно хоть немного доверять. У него сложный характер, но, в случае чего, возможно, и окажет хоть какую-то помощь. Пойдём, хочу вас познакомить. Только имя его не спрашивай. И своего не называй. Этот параноик такого не любит.
– Кто меня в некрополь жить пустит! – оби-и-и-ида – Иногда летал над нашими землями, смотрел вниз. Некрополь не костекрыл, не кувыркается, можно просто сидеть и глядеть, как горы плывут внизу, скользкие озёра поблескивают гладенько так. Грибные рощи тоже похожи на горы, но плоские, на шляпках сидят пауки, размахивают лапами. И туман растекается, будто у него руки с длинными-длинными зеленоватыми пальцами. Ещё костяные башни, острые и высокие, с кристаллами – собирают аниму.
Летают… медленно. Если сравнивать с костекрылами, те носятся, словно ветер проглотили. Но это понятно – представь огромное сооружение в несколько этажей. Если разгонится сильнее, чем нужно, управление теряется, можно кубарем слететь с небес – и не остановиться, сильная инерция, некрополи тяжёлые. Самое сложное для тех, кто ими управляет – плыть медленно. Не бодаться с ветрами. Хотя обычный ветер для таких махин не страшен. Свистит мимо, а некрополь скрипит костями, такой характерный звук движения есть. Успокаивающий.
Коэтан мечтательно уставился в небо. И отгрыз кусочек яблока.
– Я внизу жил. Спасибо, не под землёй. В узкое окошко тот самый туман пальцами стучал, Базилик ловил их, чтобы цапнуть. И мух ловил. Летал я на костекрылах и тех червях из Промежутка во всякие мелкие миры. Туда нет нужды гонять некрополи, достаточно отряда-двух-трёх.
Уши тут же навострились, не хуже, чем у почуявшего хлебушек зайца. Кто-то интересный!
– Я не буду спрашивать и называть имён. А как его зовут, если имени нет? Как Базилика, если не знают его? “Эй, жуть зелёная!”
Марлетта промолчала, она тоже не хотела его забывать. И никогда уже не сможет, даже если захочет. Его слова были, словно холодный душ, будоражащий ее и без того эмоциональную натуру. Взор опечалился, что-то не давало ей решиться. Наверно, уверенности. —Проводи меня домой, Пьер…
-Как вам будет угодно, миледи. Пьер изящно поклонился, и подал Марлетте руку. Ему было тяжело, мысли сплелись в один тяжелый клубок, со звоном перекатывающийся в голове с каждым шагом. На мгновение остановившись, Ле-Бьер посмотрел на небо и указал Марли на две падающие звезды. Видишь - они решили сбежать куда-то далеко-далеко, в поисках лучшей жизни. Может быть и нам стоит поступить так же? Актер постарался улыбнуться, хоть и было видно, как подрагивают его губы. Он не знал, и даже не догадывался, что она ему ответит.
— В городе его называют Арин.
Пройдя вглубь неприметного переулка, Тиа остановилась у небольшого магазина товаров для зачарователей.
— Да, не ошиблась. До сих пор тут сидит, бедолага, год за годом… Сколько же прошло их, годков-то этих? И всё та же унылая вывеска, — порассуждала она вслух, потом, посерьёзнев, обратилась к чародею. — И всё-таки, будь начеку.
Поколебавшись, она напустила на себя дебильно-беспечный вид и зашла внутрь. Сидевший у кассы темноволосый худой эльф с бледным осунувшимся лицом вздрогнул при звуке дверного колокольчика и какое-то время, недоумевая, таращился на неё, потом выдохнул:
— Ты… нет… Ты?! — он скривился, как будто во рту был лимон.
С полминуты он разглядывал нежданных гостей, при этом его правые глаз и ухо одновременно слегка подёргивались, потом мрачно произнёс:
— На твоём месте я был бы поосторожнее с визитами к старым знакомым.
— Какая трогательная забота! — эльфийка оперлась обеими руками о прилавок, наклонилась к нему и насмешливо заглянула в глаза. — Вот только забота ли? Ты кого из нас больше опасаешься?
Он хмуро глядел на неё.
— «Вас»? Ты что-то путаешь, девочка. Теперь есть ты, а есть они.
— Мутный ты… Обычно спрашивают, как дела там для начала, всё такое…
— Дела у меня без тебя просто замечательно идут.
Арин положил левую руку на стопку бумаг на столе, а правую едва заметно опустил в карман своей мантии. Эльфийка, уловив это движение, слегка качнула головой и прищурилась, отчего он нахмурился ещё больше, но делать ничего не стал.
— Перепугался так, как будто те самые «они» сюда каждый день заявляются и про меня расспрашивают.
— Давненько не заходили. Но может, и наведаются. Может, и про тебя даже спросят. Может, даже и не скажу им, что видел, — раздражённо проговорил эльф.
— Как можно быть таким занудным ворчуном и держать магазин? Покупателей распугаешь, — напомнила Тиа, медленно вышагивая вдоль полок со всевозможными магическими принадлежностями и безделушками, а также некоторыми зельями, эликсирами, травяными сборами и порошками.
— Ты же не за этим пришла, — буркнул маг.
— Ты знаешь, зачем именно, — намекнула Тиа, разглядывая взятую с полки небольшую стеклянную сферу, затем показала её эльфу. — И за этим тоже. А прочнее есть?
— То, что есть. Прочнее в наличии только кристаллы, но сама знаешь, не так восприимчивы.
Маг пригляделся к Коэтану, потом побледнел и отпрянул, вжавшись в спинку стула.
— Да вы совсем, что ли? Да уж, дивное рядом…